Новый директор оперного театра, вернее, НОВАТа Владимир Кехман сегодня в Новосибирске фигура архипопулярная. Самая одиозная, склоняемая и обсуждаемая фигура. Даже тот, кто всегда ровно дышал к балету, ровно как и к опере, знает, что «Тангейзер» — это круто, а Кехман его запретил. И что где Кехман, там и скандал. Ну а  где скандал, там, как водится, и народ.

Член Общественной палаты, депутат горсовета Новосибирска Наталья Пинус инициировала встречу Владимира Кехмана с народом, и народ повалил валом. Если бы мероприятие проходило в стенах театра, то впечатление ажиотажа вряд ли возникло. А театральный зал областной научной библиотеки не так уж и просторен. Точнее, очень уж тесный зал. Свободных мест не хватило, народ сидел на ступеньках и батареях (об этом позже), терпеливо толпился в дверях; в вестибюле была устроена прямая трансляция для тех, кто не смог протиснуться.

Экс-директор НГТОиБ Борис Мездрич скромно пристроился в первом ряду и готовил бомбу (об этом тоже попозже). Журналисты с диктофонами и фотокамерами расселись на полу подле его ног. Фонд «Академгородок», Новосибирский клуб зрителей, «Искалеченный Новосибирск» — все как один поднялись отстаивать поруганное искусство. Новосибирск, где периодически  расправляются с неугодными культурными деятелями, еще не знал подобного единения.

Сопредседатель Общественной палаты НСО Юрий Бернадский огласил повестку дня:  взаимодействие с новосибирцами и СМИ, репертуарная политика и ценовая политика, новые подходы в пиаре, проведение капитального ремонта.  Претензии к новому руководству театра, касающиеся данных вопросов, были изложены в резолюции, которую раздали собравшимся.

Кехман отвесил собеседникам комплимент: «Более красивой публики я не встречал», но это его не спасло. Представители этой самой публики (хотя многие из них ни разу не переступали порог театра) пришли с готовой установкой, подкрепленной еще и резолюцией: Кехман — враг.  Его нынешние владения были обозваны цирком, балаганом, пошлостью и кошмаром.

Историк Костантин Голодяев затронул тему бренда театра. Он вопросил:

— Как получилось, что театр стал называться НОВАТ? Кто разрешил это сделать? Театр оскорблен, унижен, сейчас у него не название, а кличка, как у собаки. А почему такой неоригинальный сайт, это же копия с сайта Михайловского театра? У нас что, нет своих дизайнеров? Где исторический блок?  Куда делся музей театра?

— Мой первый вопрос на первом же собрании был про музей. От него практически ничего не осталось, когда я пришел. Ученица руководителя бывшего музея пришла ко мне, плачет:  ничего не осталось. Куда делся музей? Спросите лучше у Борис Михайловича. Что касается сайта, то  55 процентов продаж осуществляет сайт. Мне нужно было очень быстро сделать эту возможность технически — работающий сайт. Девятого февраля начинается тестирование нового сайта, и скоро будет запущен новый сайт, оригинальный. Название НОВАТ придумала питерская  фирма. Менять название не будем, уже потрачены огромные деньги на бренд. Вам не нравится название НОВАТ, а мне — оперный. Оперный — это тоже как кличка. Тем более он никакой не оперный, а театр оперы и балета. Кто как хочет, тот пусть так и  называет. Кто хочет называть НОВАТ — называет так. И и это молодежь. Я уважаю старую публику,  но ее очень мало.  Постоянных зрителей тоже мало, всего 5 тыс. человек, а в Михайловском — 70 тыс. человек.  Но через год наш театр будет театром номер два в России. Он мог бы стать театром номер один, но таковым все равно будут называть Большой или Мариинку.  

Зрители снова вознегодовали. Ораторы возмущались в микрофон. Многих пришлось призывать к регламенту  и краткости, как в былые времена IX партконференции. Самым спокойным, доброжелательным и воспитанным человеком казался здесь сам господин Кехман.

Главный вопрос касался, конечно же, реконструкции, приведшей к потере исторического облика. Член экспертного совета по охране памятников архитектуры архитектор Игорь Поповский завил, что проектная реставрация была выполнена без согласования, нарушен закон об охране памятников. В связи с этим он обрушил на Кехмана канонаду вопросов:

— На каком основании вы нарушили законодательство? Почему не остановили работы по предписанию надзорных органов? Планируете ли вы нести ответственность? Каково ваше отношение к театру как к объекту сталинской архитектуры и почему был выбран путь разрушения? И на все получил ответы:

— Мы начали работать без разрешения по одной простой причине. На этом был основан весь мой опыт. Когда Валентина Матвиенко поручила мне ремонт Михайловского театра, мы строили — и параллельно готовили документы. Все было так же, с одним отличием — не было идеологических проблем. И еще мы здесь обнаружили аварийность северных фасадов, это была катастрофа. Тянуть было нельзя, подрядчик начал ремонт за свои деньги. Что касается внутренних интерьеров, то ремонт соответствует сталинскому оригинальному стилю. В зрительном зале ничего не тронуто, за исключением стульев, которые были уничтожены в предыдущую реконструкцию. Если суд решит, что виноват я, то я отвечу.

Федеральный эксперт по сохранению культурного наследия Ирина Барышева обрушилась на Кехмана за то, что он покусился на святое — уничтожил память, уничтожил подвиг советского народа в Великую отечественную войну. Перечислила покрытия, панели, люстру, от прежнего вида которых ничего не осталось.

При этом  публика чуть ли камнями в Кехмана не кидала. «Что вы знаете про НАШ театр!» — неслось с мест. Пенсионерка в лыжных брюках несколько раз с упоением выкрикнула:

— Не позорьте депутатов!

И вот тут ощущение балагана — не того, во что якобы превратился театр, а того, что происходил здесь и сейчас, достигло своего апогея. Вопрос витает в воздухе: где вы раньше-то были, господа правдоборцы?  Почему вы молчали во времена Драчевских, в 2005 году, когда под видом реконструкции все разрушалось и разворовывалось? Зачем накинулись на нового человека, которому досталось очень, ну очень проблемное наследство? А затем, что очень удобно решать личные вопросы, а также заниматься самоутверждением и пиаром, прикрываясь любовью к театру.

Несколько ироничен вице-спикер заксобрания Новосибирской области, глава регионального отделения «Справедливой России» Анатолий Кубанов. Сперва он пожаловался, что два часа просидел на горячей батарее, ожидая своей очереди, а потом заметил:

— В общественном диалоге недопустим обвинительный тон, а здесь превратили обсуждение в шельмование. Но задача Общественной палаты — давать оценку  с точки зрения  вклада в общественную пользу. Человек, который в условиях урезания бюджета умудрился притянуть в театр федеральные деньги,   крайне полезен сибирской культуре.

А еще  Кубанов предложил повергнуть проверке все театры города, а особенно цирк. Вдруг репертуарная политика воздушных гимнастов тоже кого-то не устраивает?  

А Кехман по-прежнему оставался невозмутим:

— Я умею признавать свои ошибки. Единственная моя ошибка — я должен был, как мне объясняли, приехать и накрыть здесь всем поляну. Но я был нелюбимым ребенком у родителей, рос на улице, летом меня на три месяца отправляли в пионерский лагерь. Все было жестко, и никаких полян я никогда никому не накрывал… (Угрожающий гул.) Но уважаю открытость сибиряков, их уникальную любовь к театру, я такого не ожидал…

Надо полагать, ошибку он исправит и поляну накроет. Ведь с этим народом иначе нельзя.

Ну а Борис Мездрич, этот безупречной репутации человек, все два часа храня молчание, в финале выступил с предложением:

— Владимир Абрамович участвует в различных судебных процессах по своим бизнес-делам. Не прошло и года, как он опять нарушил законодательство. Предлагаю передать министру культуры просьбу на период судебных процессов отстранить Владимира Кехмана от должности.

Неужели планирует вернуться?